Барклай-Де-Толли Михаил Богданович

(1761-1818) русский полководец

«О вождь несчастливый! Суров был жребий твой: Все в жертву ты принес земле тебе чужой», - писал А. С. Пушкин о Барклае-де-Толли.

Семья Барклаев-де-Толли вступила в российское подданство с 1710 года и с присущей всем членам этого рода честностью не за страх, а за совесть верой и правдой служила своей новой родине. И тем не менее, когда ровно через сто лет М. Б. Барклай-де-Толли станет военным министром России, многие, от мещан и купцов до генералов и камергеров царского двора, будут считать его иноземцем.

Старинный шотландский род Барклаев поселился в Прибалтике за восемьдесят лет до начала Северной войны. Дед выдающегося полководца Вильгельм в 1710 году присягнул на верность России и стал первым русским подданным в роде Барклаев. Он был членом рижского городского магистрата, а затем бургомистром Риги, нажив к тому же приличное состояние и став владельцем двух поместий.

Отец будущего фельдмаршала был офицером русской армии, но прослужил очень недолго и в 1750 году двадцати четырех лет от роду вышел в отставку в чине поручика. Таким образом, он был не только русским офицером, но и российским дворянином. В 1755 году он женился на дочери помещика фон Смиттен. Предки ее были возведены в дворянское звание шведским королем Карлом XI, и вследствие этого все мужчины в их роду были офицерами шведской армии.

Супруги обзавелись довольно многочисленным потомством: пятью мальчиками и двумя девочками. Старший сын Иван Богданович дослужился до чина инженер-генерал-майора, был награжден орденом святого Георгия 4-й степени. Младший сын, Генрих, тоже стал офицером русской армии, но дослужился лишь до чина майора артиллерии, скончавшись в 1805 году в возрасте тридцати девяти лет.

Михаил Богданович Барклай-де-Толли родился в маленьком литовском поместье Памушисе в 25 верстах к северу от города Шауляй. Будущий фельдмаршал и князь родился в бедной семье. За год до рождения Михаила отец продал свое имение за долги с аукциона. Барклаи просто-напросто оказались без средств к существованию.

Когда Михаилу исполнилось три года, родители отправили мальчика в Петербург в семью родной сестры его матери. У нее не было своих детей, и племянника она с мужем, полковником русской армии, считала своим приемным сыном.

Однажды с мальчиком произошел случай, о котором потом долго вспоминали все домашние. Трехлетний Миша поехал со своей теткой на прогулку. Вдруг дверца кареты открылась, и мальчик выпал на мостовую. Тотчас же остановилась чья-то карета, ехавшая рядом. Из нее выскочил молодой гвардейский офицер и ловко подхватил ребенка. Заметив, что при падении мальчик не только не заплакал, но не издал и звука, офицер, передав Мишу тетке, сказал: «Этот ребенок будет великим мужем». Офицер был не кто иной, как будущий царский фаворит Григорий Александрович Потемкин.

Как полагалось дворянским детям, шестилетний Миша был записан в полк своего приемного отца. До 1776 года он числился в «домашнем отпуске», хотя потом считал, что его военная карьера началась в 1770 году. Юный Михаил Барклай пристрастился к чтению. Он любил уединяться и предаваться раздумьям, был не по годам серьезен и замкнут, изучал русский, французский, немецкий языки, арифметику, военную историю, фортификацию. На пятнадцатом году его домашнее воспитание было закончено: в 1776 году Михаил сдал экзамены и получил свидетельство, в котором говорилось, что он «по-российски и по-немецки читать и писать умеет и фортификацию знает». С этим свидетельством юноша и явился в кавалерийский Псковский карабинерный полк, где прослужил первые десять лет.

Этот полк был создан еще Петром I. Одно время им командовал отец П. И. Багратиона. Первые годы службы Барклая прошли незаметно. 1 января 1786 года он был переведен на должность адъютанта принца Ангальт-Бернбургского и ему присвоили очередное звание поручика.

Боевое крещение молодой офицер получил во время русско-турецкой войны, где впервые мог наблюдать за действиями Потемкина, Суворова, Кутузова. Он принимал непосредственное участие в боевых действиях под Очаковом. За штурм крепости Барклай получил золотой Очаковский крест на черно-оранжевой георгиевской ленте, а также золотой крест ордена Владимира 4-й степени, который считался одной из почетнейших военных наград и был учрежден всего лишь за шесть лет до этого, в 1782 году. Барклай стал вторым кавалером этого ордена. Первым был Д. Н. Сенявин - будущий знаменитый флотоводец. Кроме ордена и медали, Барклай получил чин секунд-майора.

В 1790 году он оказался на русско-шведской войне, где получил очередное звание - премьер-майора. 2 сентября 1791 года Барклай женился на своей кузине со стороны матери Елене Августе Элеоноре фон Смиттен. Отец жены доводился Барклаю родным дядей, но тогда такой брак не считался чем-то необычным. Елена Августа была на десять лет младше своего мужа и пережила его тоже ровно на десять лет, скончавшись в Дерпте в 1828 году.

Барклай-де-Толли принимал участие в польской кампании, за что получил орден Георгия 4-й степени. Забегая вперед, следует отметить, что он был вторым из четырех полководцев в России, кто имел все четыре степени отличия этого ордена. Первым был М. И. Кутузов. 3-ю степень де-Толли получил в 1806 году, отличившись в сражении при Пултус-ке против Наполеона, 2-ю степень - за Бородино, где командовал правым крылом русской армии. Он был единственным человеком, награжденным таким высоким отличием за Бородинское сражение. 1-ю степень Барклай заслужил в 1813 году, разбив корпус Вандама под Кульмом.

Он изучал опыт войны с Наполеоном, сам принимал участие в боевых действиях, командуя авангардом армии Беннигсена. Самое, пожалуй, ужасное и кровопролитное сражение в период наполеоновских войн произошло при Прейсиш-Эйлау, Барклай-де-Толли получил в нем тяжелое ранение.

Разумеется, опытный генерал понимал, какую угрозу представляют французские войска, стоящие в ста верстах от русской границы. Он знал, что у России не хватит сил и средств, чтобы задержать или отбросить их, если они начнут поход на его родину. После длительных размышлений Барклай пришел к выводу, что Наполеон может потерпеть поражение только тогда, когда удастся если не навязать ему свою волю, то хотя бы противопоставить стратегии и тактике Наполеона нетрадиционные решения. Именно тогда Барклай пришел к выводу, что в случае вторжения Наполеона в Россию следует искусным отступлением заставить неприятеля удалиться от своих основных баз, утомить его мелкими сражениями и завлечь в глубь страны, а затем устроить непривычным к русским морозам наполеоновским войскам новую Полтаву.