Джером Клапка Джером

(1859-1927) английский писатель

Читая то немногое, что было написано о Джероме на разных языках, удивляешься, как много злых слов сумели сказать о нем критики. Его книги называли вздорными, его творчество энергично и недвусмысленно определялось как позор английской литературы, как попытка протащить в нее какойто «новый юмор». «Джером, — писала одна лондонская газета, — это печальный пример того, чем угрожает Англии чрезмерное образование низших классов». Его «Трое в одной лодке» считали шедевром «вагонной литературы».

Но если хотя бы половина этих нападок справедлива, за что же тогда любят Джерома читатели? Почему еще в конце XIX века его считали самым публикуемым автором во всех странах английского языка? На обложках приложения к русскому журналу «Вокруг света» за 1912 год значится: «Собрание сочинений неподражаемого английского юмориста Джерома К.Джерома».

Джером К.Джером родился в Уолсоле, небольшом городке в центральной Англии. Второе имя — Клапка — было дано ему в честь друга семьи Джеромов — венгерского эмигранта Д.Клапки. Отец Джерома был архитектором, но беспокойный, непоседливый характер не давал ему заниматься своим делом. Ко времени появления на свет младшего сына, будущего писателя, он окончательно забросил архитектуру и стал владельцем нескольких угольных шахт, но уже в следующем, 1860 году, разорился и был вынужден переехать в Лондон. Вскоре в столицу перебралась и вся семья.

Джеромы поселились в восточном пригороде Лондона, примыкавшем к трущобам Ист-Энда. Отец занялся сбытом скобяного товара. Ему не везло, дела шли далеко не блестяще. Семье приходилось трудно, однако глава семьи не терял бодрости и надежды на лучшее будущее. От него, вероятно, и унаследовал Джером неистощимый запас энергии, оптимизма и любви к жизни, так же как и склонность к нравоучительным рассуждениям: Джером-старший был страстным и неутомимым проповедником.

Свои школьные годы мальчик вспоминал без особой теплоты. Друзей он в школе не приобрел, занятия его не увлекали. Зато он много читал, обшаривая одну за другой маленькие частные библиотеки района. Он полюбил прогулки по лондонским пригородам. Школа находилась далеко от дома, мальчику купили сезонный билет, и это значительно расширило круг его «странствий». Джером подмечал и откладывал в памяти самые разнообразные картины. Это были его первые встречи с нищетой, богатством, горем и радостью.

В 1871 году Джером-старший умер, а два года спустя четырнадцатилетний Джером-младший расстается со школой. Друг покойного отца устроил мальчика клерком в железнодорожную контору. Еще через год умерла и мать. Детство кончилось, пришла пора самому заботиться о себе и о своем будущем. Но в нем был жив беспокойный дух отца. Один приятель «заразил» Джерома любовью к театру, и у него появляется желание попробовать свои силы на сцене. Не бросая службы, он вступает в труппу некоего Вуда, игравшую в помещении цирка неподалеку от Вестминстерского моста. Роли ему поручают самые скромные, на театральном языке это называется «держат на выходе», но новичок ради этому. Ему мерещится карьера великого трагика, и вот в один осенний день он бросает свою железнодорожную контору и поступает в бродячую труппу.

Три года провел Джером на сцене, объездил немало городов и местечек, сыграл много ролей. Актерская жизнь оборачивалась к нему всеми своими ликами — и темными, и светлыми. Но тяготы бродячей жизни не пугали его. Огорчался он из-за другого: товарищи по труппе отмечали у него «всего-навсего» талант комика. Но ему казалось, что потешать и смешить — дело недостойное. Он хотел волновать людей, приводить их в трепет и умиление. И тогда он бросает театр и едет в Лондон с тридцатью шиллингами в кармане.

Если в детстве нищета начиналась сразу за порогом его дома, то теперь она переступила этот порог. Джером сам сделался частью Ист-Энда, слился с безликой толпой его обитателей.

Стремясь выбиться «на поверхность», он сменил много профессий: был и репортером, и школьным учителем, и секретарем у подрядчика, и агентом-комиссионером, снабжавшим своих клиентов всем необходимым, и клерком в конторе стряпчего. Но одновременно он много писал.

Еще в детстве Джером мечтал о литературной славе и с волнением прислушивался к словам матери, которая часто говорила о высоком призвании писателя. Поступая в театр, он надеялся приобрести опыт, необходимый драматургу, а теперь, расставшись с театром, засыпал издателей и редакции журналов трогательными и возвышенными рассказами, очерками, повестями и пьесами. Но журналы не торопились познакомить читателя с новым светочем английской литературы. Они упорно возвращали Джерому рукописи, и только однажды газета «Ламп» напечатала его сентиментальную аллегорию о девушке, превратившейся в водопад. Неудачи заставляют наконец Джерома задуматься о том, все ли так хорошо в его писаниях. И он отказывается от псевдоромантической, слезливой патетики, решив писать о том, что видел и испытал сам. «Я должен рассказать миру историю героя по имени Джером, который однажды бросил все и поступил на сцену». Так родился замысел первой книги Джерома «На сцене и за кулисами» (1885).

Талант юмориста проявился у него очень рано. Еще школьником он славился среди товарищей как остроумный рассказчик. Юмор неизменно оживлял и его репортерские заметки. «Я выхватывал забавные словечки из пламени пожара, выжимал оригинальность из уличных побоищ, извлекал веселость из самых ужасных катастроф», — писал Джером. Он любил смеяться, чувство юмора присуще его натуре, а он подавлял его, прикидывался серьезным.

Книга «На сцене и за кулисами» была написана за три месяца. Джером вообще работал очень быстро. Издатель принял рукопись на кабальных условиях: за полученный гонорар Джером должен был отказаться от дальнейших авторских прав на нее. Книга не залежалась на магазинных полках, зато критики встретили ее в штыки. Такого резкого приема это бесхитростное и в меру веселое повествование, конечно, не заслуживало, однако и громкой славы автору оно не принесло, как, впрочем, и вторая книга Джерома — «Мир сцены», увидевшая свет в 1889 году. Но именно этот год стал решающим в его литературной судьбе. В 1889 году появились его книги «Праздные мысли лентяя» и «Трое в одной лодке, не считая собаки».

«Праздные мысли лентяя» печатались сначала очерк за очерком в ежемесячном журнале «Домашний благовест». Отдельное издание имело неслыханный успех и в Англии, и в Соединенных Штатах. Книгу, по словам самого Джерома, расхватывали, «как горячие пирожки». Еще более восторженно были приняты «Трое в одной лодке, не считая собаки».

Джером становится одним из самых популярных авторов. Но популярность и признание — не одно и то же: критики единодушно и непримиримо осуждали опубликованную повесть. Главное обвинение, предъявленное ими писателю, состояло в том, что его юмор по своему характеру не соответствует духу и традициям английской литературы. Конечно, это было не так. Все объяснялось тем, что у великих английских юмористов смешное служило высоким идейным и социальным целям, тогда как юмор Джерома не возвышался над довольно поверхностными наблюдениями, и писатель не стремился к широким обобщениям.

Джером почти не писал о том, чего не видел и не знал по собственному опыту. Великосветское общество было так же чуждо ему, как экзотика колоний и тайны лондонского «дна». Неизменный герой Джерома — это средний англичанин, трезвый, рассудительный, немного неповоротливый и тяжелый на подъем, наделенный хорошим чувством юмора. Его жизнь знакома писателю во всех подробностях, в его доме Джером чувствует себя не гостем, а хозяином. Писатель не просто смеется над своими героями — он любит их, но это не исключает осмеяния тех или иных недостатков в комическом персонаже. Благожелательность Джерома почти беспредельна, и только лицемерие приводит его в ярость, делает беспощадным его перо.

В книгах Джерома много авторских размышлений и нравоучительных наставлений. Каждый из очерков в «Праздных мыслях лентяя» получил свою порцию морали и сентиментальности.

Несмотря на литературные успехи, Джером оставался в конторе стряпчего еще три года, готовясь совместить карьеру юриста с литературным трудом. Он очень боялся остаться без работы и ушел из конторы только в 1892 году, когда его пригласили редактором и соиздателем в юмористический журнал «Лентяй». За годы работы здесь он почти не встречался со своими читателями и почти ничего не написал — настолько был занят. Зато редактором и организатором он оказался блестящим.

Джером сумел собрать вокруг своего журнала и талантливую молодежь, и уже известных писателей. В «Лентяе» охотно сотрудничали не только английские, но и американские авторы. Раз в неделю, по пятницам, литературный Лондон собирался в редакции журнала в гости на чашку чая. Эти вечера, известные под названием «Лентяй у себя дома», неизменно привлекали писателей, художников, артистов.

Журнал выходил ежемесячно, но со временем Джерому стало тесно на его страницах. Ему хотелось создать нечто среднее между журналом и газетой. И вот в 1893 году начинает выходить еженедельник «Сегодня». По мнению многих, это был один из лучших еженедельных журналов Англии. Однако через четыре года этот журнал перестал выходить. В нем появилась статья о темных махинациях некоего дельца. Тот затеял судебный процесс против издателя. Правда, истец проиграл, но процесс разорил Джерома, и он был вынужден уйти из обоих журналов.

Джерома знали и любили читатели во многих странах Европы, и он отвечал им тем же. Еще в пору своей безвестности и службы у стряпчего он проводил лето то в Голландии, то в Бретани, то в Германии, а позже часто и подолгу жил за границей и всегда охотно откликался на приглашение посетить страну, где прежде не бывал. Приезжал Джером и в Россию, где его хорошо знали и высоко ценили. «Русский человек, — писал он по возвращении в Лондон, — одно из самых очаровательных существ на земном шаре». Но вместе с тем его поразила затхлость российской жизни и особенно фантастическое взяточничество.

Джером трижды побывал в Америке, выступая там с публичными чтениями своих рассказов. Ему понравилось гостеприимство американцев, их откровенность, широта натуры, энергия. Но его поразили шаблонность и стандартизация всей жизни. «Каждый в Америке свободен высказывать свое мнение, но лишь до тех пор, пока он кричит вместе с толпой». Еще больше его возмутила дискриминация негров.

Джером много и охотно работал для театра. Его пьесы ставили многие театры Англии и Америки. Творческую работу писателя прервала Первая мировая война. Он несколько раз пытался вступить в действующую армию, несмотря на то что ему уже было за пятьдесят и он не подлежал призыву. Наконец осенью 1916 года французское командование зачислило его в особое санитарное подразделение, сплошь состоящее из добровольцев-англичан, и Джером сел за руль санитарной машины.

Однако кровавые и грязные будни войны очень быстро отрезвили писателя. Он понял, что в «сравнении с профессией солдата ремесло мусорщика в наши дни — это развлечение, а занятия крысолова куда больше соответствуют инстинктам джентльмена». Запаса пацифизма, который он приобрел на фронте, ему хватило до конца дней.

Из послевоенных книг Джерома наиболее значительны роман «Антони Джон» и мемуары «Моя жизнь и моя эпоха», подводящие итог жизненного опыта и наблюдений писателя.

Последние годы жизни Джером провел на своей ферме. В старости он сохранил тот же вкус к жизни, который свойствен очень молодым людям.