Четвериков Сергей Сергеевич

(1880-1959) русский биолог

Сергей Сергеевич Четвериков родился 6 мая 1880 г. в известной московской семье. Его отец был богатейшим человеком, владельцем большой суконной фабрики, мать происходила из семьи интеллигентов. Ее брат в течение нескольких лет занимал должность городского головы и приложил немало усилий к тому, чтобы Москва приобрела черты европейского города.

Двоюродный брат матери Константин Сергеевич Алексеев заслуживает особого упоминания и известен нам как великий режиссер и теоретик театра К. С. Станиславский. Отец мечтал передать Сергею свое дело и поэтому отдал его на учебу в коммерческое училище. Но после окончания училища Сергей поступил на естественное отделение физико-математического факультета Московского университета, где проучился с 1900 г. по 1906 г. , окончив его со званием кандидата естественных наук.

Еще будучи студентом, он публикует «Волны жизни» (1905) — описание принципиально важных наблюдений за колебаниями численности природных популяций бабочек. С детства увлеченный энтомологией, Сергей Четвериков и в студенческие годы, и по окончании университета много путешествовал, собирая насекомых (в особенности бабочек) в разных районах России, участвовал в качестве энтомолога в ряде экспедиций, возглавляемых известным русским зоологом П. П. Сушкиным. Вскоре по окончании университета он начал читать лекции по общей энтомологии на Московских высших женских курсах, а в 1919 г. — в Московском университете. Работа Четверикова «Основной фактор эволюции насекомых» (1915), впоследствии опубликованная в Америке, представляет собой уникальной красоты научный труд.

Октябрьская революция расколола семью Четвериковых. Отец, лишившись фабрики, обращался в правительство с просьбой остаться работать на ней хотя бы инженером, но вместо этого неоднократно оказывался в Бутырке. Пожилой человек тяжело переносил все невзгоды своего положения. Он попросился выехать на лечение в Швейцарию и, получив личное разрешение Ленина, вместе с женой и дочерью покинул страну. Сергей Четвериков вместе с младшим братом Николаем, будущим известным математиком, остался в России. В 1921 г. он был уже довольно известен. Н. К. Кольцов пригласил его научным сотрудником и руководителем одной из генетических лабораторий в свой Институт экспериментальной биологии, в котором в это время работали крупнейшие генетики, в их числе будущие академики Борис Львович Астауров, Н. П. Дубинин и «Зубр» — Николай Владимирович Тимофеев-Ресовский.

Молодой ученый задумал соединить генетику с эволюцией. Четко поставив себе вопрос: «Можно ли подойти к вопросам изменчивости, борьбы за существование, отбора — словом, дарвинизма, исходя не из тех совершенно бесформенных, расплывчатых, неопределенных воззрений на наследственность, которые существовали во времена Дарвина, а из твердых законов генетики?», он много трудился. Постепенно появились очертания новой отрасли биологии — эволюционной генетики, в задачи которой входило изучение процессов изменения генетической структуры популяций (качественного и количественного состава генофонда, закономерностей распределения генов в популяции и др. ). Вместе со своими учениками Сергей Четвериков приступил к систематическому изучению генетической изменчивости в природных популяциях дрозофил. Выловленные в природных популяциях особи подвергались индивидуальному генетическому анализу, осуществлялись близкородственные скрещивания. В результате появилась возможность оценить частоты доминантных и рецессивных ситуаций, затрагивающих главным образом морфологические признаки: окраску, форму, пропорции тела и т. д.

Выводы, полученные в результате исследований дрозофилы, оказались справедливыми и для других видов живых организмов: природные популяции насыщены рецессивными ситуациями.

В 1926 г. Сергей Сергеевич Четвериков опубликовал свою знаменитую работу «О некоторых моментах эволюционного процесса с точки зрения современной генетики», с которой начался новый этап развития эволюционной теории. В исследовании он связал закономерности отбора в популяциях с динамикой эволюционного процесса. Ученый доказал, что каждый вид и каждая его популяция представляют сложную систему, таящую в себе резерв наследственной изменчивости, который может быть мобилизован через естественный отбор при изменении условий существования популяций. Для каждой популяции характерен свой генофонд (это совокупность генов популяции вида или иной систематической группы).

Вместе с признанием его заслуг в науке в жизнь Сергея Четверикова пришла беда. По лживому доносу его обвинили в безнравственном поступке. На него обрушилась волна гнева. Не помогло и выступление Николая Константиновича Кольцова со статьей в одной из центральных газет.

Общественная травля ученого продолжалась вплоть до двадцать девятого года. В это время поднялась новая волна против «бывших», и Сергей Сергеевич Четвериков оказался в Бутырке. Затем последовала ссылка на Урал. Правда, там его оставляют на свободе и даже предоставляют должность консультанта в зоопарке. Позже переправляют — сначала в Воронеж, а потом в Горький. Здесь его жизнь немного налаживается: он становится деканом биофака в университете, ведет научную работу с дубовым шелкопрядом для получения парашютного шелка. Но наступил 1948 год — год окончательного разгрома генетики, возглавляемого Лысенко. Ректор Горьковского университета, не ожидая, когда вал погрома, поднявшийся на августовской сессии ВАСХНИЛ, докатится до Горького, решил избавить Сергея Сергеевича от неизбежных унижений и травли и своевременно уволил его по болезни. Четвериков оказался изгнанником, насильно отторгнутым от науки и друзей. Ученики и верные последователи ученого разъехались, а позже, в годы репрессий, многие из них пропали без вести. Сергей Четвериков сумел пережить это жуткое время только потому, что выпал из поля зрения "безмерно бдительных".

О том, что происходило в научном мире, он не знал. Продолжать свои исследования уже не мог. Тридцать лет продолжалось такое состояние бездействия. Но и то, что он успел сделать, неизмеримо по своему значению.

Великий ученый, глухой и почти ослепший, уходил из жизни забытый всеми. В день его смерти некролога в газетах не было.